читать дальшеДождь, шепотом растекающийся по тротуарам. Зыбкой пеленой занавесивший улицы. Прохладой очищающий тягучий зной пыльного лета.
Бобмеец замер, ощущая, как вода с мокрых волос затекает за ворот футболки, наслаждаясь этим чувством. И запах холодной свежести, заставляющий трепетать ноздри.
Стена из воды с шумом расступилась, пропуская вынырнувшего из какого-то переулка Кудо. Он подошел к Бомбейцу и некоторое время они стояли молча, подставляя тело колким струям дождя.
- Иди в дом. - Йоджи взъерошил мокрые тяжелые волосы Цукиёно.
- Да. - Оми не сдвинулся с места.
Йоджи закашлялся:
- Медитируешь? Иди в дом...
Оми не ответил, опуская голову. Влажная футболка прилипла к телу, согревая и успокаивая своим синтетическим прикосновением.
- Смотри, простудишься. - Йоджи переступил с ноги на ногу, чувствуя, что замерз как последняя собака. - Как Кен?
- Не знаю. Он просил, чтобы его не трогали.
- Накачался морфином и спит без задних ног? - Йоджи тихонько хохотнул.
Оми снова не ответил.
Хрупкий маленький человек, опустивший голову и отдавшийся дождю, с готовностью принимая незамысловатую ласку падающей с грязных небес воды. Кудо понял, что здесь он лишний. Кончится дождь и Цукиено вернется. Бомбеец... Летать не умеет, хоть так хочет почувствовать единение с небом. Купаясь во всём том дерьме, что с него льется.
Дверь негромко скрипнула, но Фудзимия не оглянулся, чтобы посмотреть, кто зашел. Он никогда не оглядывался, отмороженный недоносок... Оглянись! Посмотри! Скажи "Какого хрена ты, Кудо, мудак недоделанный, забыл зонт?!" Скажи... С добрым утром, Ран...
- О-Сэн не приходила? - Йоджи встряхнулся всем телом и стащил с себя насквозь промокший плащ.
- Нет. - Коротко отозвался Айя. Они оба прекрасно знали, что она зайдет. Йоджи с таким же успехом мог сказать "На улице идет дождь".
- Там... Дождь идет.
Молчание.
- Я пойду, на Кена гляну.
Молчание.
Йоджи чихнул, передернул замерзшими плечами и пошел наверх, на второй этаж.
- Будь здоров. - Машинально сказал Айя в пустоту.
Дверь к Кену была приоткрыта, приглашая в пустую светлую комнату, пропахшую потом и кровью. Йоджи нерешительно вошел и тут же споткнулся о валяющиеся на полу бинты. Кен никогда не был аккуратен. Немец тоже не отличался аккуратностью... Хрустнула раздавленная пустая ампула. Кудо пошаркал ногой, пытаясь счистить осколки с подошвы.
Кен приоткрыл глаза и не мигая уставился на Балинезийца.
- Ты... - Йоджи совершенно неожиданно почувствовал, что теряется под этим тусклым усталым взглядом. - Ты... Как?
- Нормально. - Хрипло выдавил Кен.
- Ты был круче всех. - Йоджи улыбнулся. Хидака выжидающе молчал.
Потому что это была ложь. Он глупо подставился под пули, когда была почти стопроцентная возможность избежать этого. Сибиряк невольно почувствовал себя полным придурком. Спасибо, Йоджи. Ты как раз вовремя, сволочь.
- Правда. - Йоджи перестал лыбиться.
- Заткнись. Что тебе нужно?
- Хотел узнать, как ты.
- Лучше всех. Вали отсюда.
Хлопнула закрывающаяся дверь. Если бы Хидака мог, он бы встал и запер ее на замок. Но он не мог. Йоджи стоял в темноте коридора, прислушиваясь к голосам снизу. Пришла О-Сэн. Она что-то тихо говорила своим глухим севшим голосом. Айя изредка отвечал. Йоджи почему-то вспомнил свой утренний сон и вздрогнул. Он представил себе, как оседает безвольное тело убитой им женщины. Ангел в образе уродливо прекрасной обнаженной О-Сэн. Аска не похожа на Мацудзиро, но у них одинаково полные красивые губы... Может, это знак свыше?
Вот ведь черт, какая долбаная чушь! Вот так люди и сходят с ума. Копаясь в себе и пытаясь выискать смысл в откровенно бессмысленном. Сны, мечты, потусторонний мир...
За дверью послышалось, как закашлялся Кен, переворачиваясь на другой бок.
Потусторонний мир, блин... С реальным бы разобраться.
"Вот какого хрена я ушел?" - Йоджи сел на пол, подпирая собой тонкую дээспэшную дверь. "Чего я свалил? Уважение к Хидаковским желаниям? Не хочу оскорбить его своей жалостью и блаблабла? Неправда. Я вовсе не такой умный, чтобы думать о подобном. Признайся, Йоджи, тебе пофигу. Тебе просто безразличен этот лежащий за стеной раненый больной человек. Я вообще его не люблю. Я не знаю, что ему сказать. Не знаю, хочет ли он услышать... Ну и что?! Ну нету во мне сочувствия и что?! Удавиться мне теперь, что ли? Да пошло оно всё... Жалость.. Ну, не жаль мне его. Сам придурок. Не жаль мне этого придурка... Я вот промок нифиг, а Фудзимия вообще... Даже не заметил... И ничего, живет же, собака красноволосая..."
Самокопательство на трезвую голову - это извращение. Все равно ни к чему не приведет.
Но всегда есть...
Всегда есть подспудное желание доказать себе, что ты намного лучше, чем на самом деле. Ничем не оправданные, не имеющие продолжения хорошие поступки...
Йоджи так резко вскочил с пола, что у него закружилась голова. Рывком распахнул дверь и ворвался в комнату Хидаки. Тот вздрогнул от неожиданности и попытался сфокусировать на Кудо свой мутный от обезболивающих препаратов взгляд.
- Ты выздоравливай! - Гаркнул Йоджи, наклонившись над Кеном и тряхнув его за плечи.
- Ты чего?.. - Прохрипел Кен, испуганно вжимаясь в подушку.
- Жизнь прекрасна, Хидака! Солнце... То есть дождь, лето, птицы! Птички! Жизнь! Она прекрасна! Она как птичка, чайка! Вся такая светлая, с большими крыльями! Хотя нет, чайки жрут всякое дерьмо... Неудачное сравнение... - Йоджи задумался.
- Пошел ты... Псих... Пьяный, что ли...- Кен лихорадочно прикидывал, звать ли на помощь.
- Ты мне не безразличен! - Йоджи снова жизнерадостно тряхнул Сибиряка за плечи.
- О боже... Ты чего... Ты же никогда...- Хидака покраснел до корней волос и попытался перекреститься. Кудо оторвался от плеч Кена и глубоко, радостно выдохнул.
- Ты мне не безразличен!
- Я... Я сейчас Айю позову...
- Я тебя люблю! - Йоджи снова тряхнул Хидаку. Кудо, наверное, и сам не понял, что он такого сказал. Он сам себя не слушал. Смотрел в прищуренные глаза Хидаки и тряс его за плечи, безудержно отдаваясь странной незнакомой радости от того, что Кен разговаривает, дышит, а не блюёт кровью или исходит на стоны....
- Я... Я не гей... - Кен попытался сесть в постели, затравленно оглядываясь в поисках своего багнака. - К... Ка... Какие птички?.. Айя! Айя!
- Да пошел ты! - Весело заорал Йоджи, раскидывая руки. Он не слушал... - Мне тебя жаль! Я тебе сочувствую!
- Ничего, ничего... - Хидака заговорил голосом психотерапевта. - Всё образуется, ты главное, успокойся... Ты еще найдешь человека, который тебя полюбит... Понимаешь, я тебя... Я тебя не достоин, ага... Общество еще прийдет к пониманию твоей проблемы... И вообще...
Йоджи сжал Кена в объятьях, похлопал по спине и жизнерадостно предложил выздоравливать, не болеть и еще раз сообщил о своём искреннем сочувствии. Совершенно офигевший Кен остался вспоминать, не перепало ли Балинезийцу чем-нибудь по голове во время их недавней миссии. Прийдя к выводу, что ничего такого вроде бы не было, Сибиряк в свою очередь искренне посочувствовал Кудо и отметил себе на будущее никогда не оставаться с ним наедине в темных помещениях.
А Кудо...
Он все забыл. Он вышел, он был радостен, он пошел к себе в комнату, он выключил свет и забыл. Ему опять снилась Аска и девятимиллиметровый.
Впрочем, Хидака тоже забыл. Потому что много обезболивающих.
*****************************
Айя снова взмахнул катаной, пытаясь добраться до внутренностей изворотливого немца.
Они дрались уже минут пятнадцать. Все началось со случайной встречи в какой-то подворотне. Айя был в настроении рухнуть замертво и проспать недели две. Шульдих хотел пофилосовствовать. Вобщем, не нашли общего языка.
- Ты один. Ты меня не убъешь. - Немец почесал подбородок, стоя на безопасном расстоянии. Как и ожидалось, Абиссинец ответил молчанием и очередным выпадом.
- А я переспал с Кудо. Es hat mir gefallen. (Мне понравилось.) Или я вру? - Немец смеялся. Фудзимия пропустил его слова мимо ушей, перебрасывая катану из правой ладони в левую.
- Как бы ты хотел умереть, Фудзимия? - Внезапно грустно, даже как-то уныло произнес Шульдих.
Айя воспринял эти слова именно так, как они звучали - вызовом.
- Du bist der Selbstmurder (Ты самоубийца), Айя. - Немец потрясающе ловко выскользнул из-под удара. Айя зарычал, разозлившись. Происходящее раздражало его. Он вымотался за двое суток и хотел спать. Он отчетливо понимал, что не сможет убить противника, но отступать просто так было как-то несолидно.
Оба, и немец и Фудзимия прекрасно знали, что смерти не боится ни один из них. Глупо бояться смерти на такой работе. Подсознательная подготовка к переходу в мир иной стала для них такой же обыденной вещью, как почистить зубы перед сном. К тому же оба они искренне верили в свое бессмертие... Поэтому и "чистили зубы" каждый день с легкомысленным спокойствием.
- Нравится быть самоубийцей? Самоубийство - нехорошо. - Немец цокнул языком и уперся кулаками в бедра. - Мне, как праведному христианину, очень горько слышать такие небогоугодные слова. Я и Джею расскажу, он тоже знаешь как расстроится? Он такой ранимый. Прийдет к тебе отношения выяснять, наставлять на путь истинный и блаблабла. Зачем ты говоришь такие вещи?
- Я ничего не говорил. - Отозвался Фудзимия.
- Да?! - Шульдих закатил глаза в притворном удивлении. - Надо же, а я так ясно слышал...
Он достал из кармана сигарету и неторопливо прикурил ее. Красный тлеющий огонек маячком сверкнул в густеющих сумерках.
- Я так ясно слышал... - Он затянулся. - "Ja, ja, ich will sterben (Да, да, я хочу умереть), поэтому я всё еще здесь."
- Ты себя переоцениваешь. - Айя опустил катану и еще раз подумал о том, как же он хочет спать. Спать. Спатьспатьспать...
- Как бы ты хотел умереть, Белый?
На сей раз Абиссинец ответил:
- Заткнись.
- Ты вообще представляешь себе свою смерть?
Айя раздраженно не то рявкнул, не то застонал:
- Я сейчас пойду домой. И иди ты к черту. Я. Сейчас. Пойду. Отсюда. Нафиг. И ты можешь сказать Кроуфорду, что я умер. Что ты меня убил. Что ты меня достал.
" Какой мно-о-о-огословный... Потрясающий спич. Я сражён."
- Сдохни сам, ублюдок. Я не буду тебе в этом помогать. Иди домой и застрелись. Сразу легче жить станет.
" Советует профессионал... Айя, ты сегодня какой-то нервный."
Где-то залаяла собака и послышался плач ребенка.
Шульдих вскинул руки, паясничая:
- Отлично. Кто же меня прикончит? Ich habe heute den Haufe des Volkes getцtet. Ich bin des Todes werte. (Я убил сегодня кучу народа. Я достоин смерти.) Айя, ангел мой, ты же не свалишь просто так?! Айя - ты мой ангел, ты знал? Ангел смерти, я думаю. Или вроде того. Хотя... У смерти вроде нет ангелов. У нее только коса. Блестящая заточенная коса. Похожая на меня.
Немец вошел в раж и замолкать не собирался. Катана в тонкой руке его конкурента дрогнула и угрюмо замерла.
- Айя, почему ты до сих пор "Айя"? Нравится носить женское имя? Нравится откликаться на него? Думаю, я понимаю, почему Кроуфорд захотел себе такого телохранителя. Вместо меня... Американец говорит: "от тебя много шума, немец". Ха, много шума. Ты любишь "Rammstein", японец?
- Нет.
" Значит, от тебя будет совсем мало шума. И ты зовешься женским именем. Кроуфорд не доверяет женщинам. Они лживые и непредсказуемые. Даже проститутки. А ты ему определенно... хм, импонируешь. Может, если бы он трахался с тобой, это сделало бы его не таким чертовым ублюдком? Ха, это... Это хорошая идея, что ты об этом думаешь?"
Айя загнал лезвие в ножны и повернулся к немцу спиной:
- До встречи.
Шульдих несколько удивился:
- Эй...
- Я хочу спать, я очень хочу спать и мне пофигу вся твоя болтовня. Я тебя вообще не слушаю.
"Я тоже хочу спать. Дай мне Кудо, один я не усну."
- Отвали.
- Айя, Айя, Айя, Белый ангел смерти с женским именем, с красивым женским именем, с тонким холодным лезвием и мутными глазами, Айя-а-а-а-а, - нараспев произнес Шульдих, посмеиваясь, - Ты положил на все законы жанра. Хотя бы крикни "Shine-e-e-e", а то мне как-то не по себе. Ха...
Фудзимия не ответил. Он зевнул и посмотрел в небо.
" Du bist teuere Devisen verkaufliche Frau und eben ist es alles. Du verkaufst das eigene Gewissen jede Nacht und sie zahlen, (Ты дорогая валютная проститутка, не больше. Твоя совесть продается каждую ночь и ей платят), Абиссинец. Кроуфорд поможет тебе забыть о совести. Видел ирландца? Вот у кого никаких душевных терзаний не бывает. Счастливый человек. Хочешь стать таким же? Хочешь работать с нами? "
Молчание. Айя "прослушал" всю эту речь, отвлекаясь на простенький мотивчик попсовой песенки, крутящийся в голове. При общении с немцем очень помогает. Шульдих раздосадованно сказал что-то вроде "Ай-яй-яй, черт".
" Какая дерьмовая песня. Я всё же подарю тебе "Rammstein". На похороны. "
- Быстро и безболезненно, если это тебя интересует, der dumme Deutsche (глупый немец.) - Внезапно отозвался Фудзимия.
"Глупый немец" почесал нос и пошел следом за Абиссинцем.
- Что "быстро и безболезненно"? Если это то, о чем я думаю, то можно прямо сейч...
Айя ускорил шаг.
- Ла-а-а-адно, - "Сменил тему" Шульдих, - Кого бы ты хотел видеть на своих похоронах?
- Тебе пришлют приглашение.
- О... Айя... - Театрально растрогался Шульдих. - Ну... Даже не знаю... Я не ожидал. Это приятно. Знаешь, если бы американцу ты не понравился, тебя мог бы трахать я...
- Застрелись. Ты же хочешь. - Глупая песня по-прежнему вертелась в голове Рана.
- Сам?! Сам - застрелиться... - Немец грустно пожал плечами, - Да... Никак руки не дойдут, знаешь ли. Всё дела, дела...
- Понимаю.
" Да. Я знаю. Ты понимаешь. Ты оттого и советуешь, что понимаешь..."
- Я сделаю, хочешь?
" У меня нет таких денег. По крайней мере, наличных. Ты очень дорого стоишь."
- Да. Бомбейца попроси. Он сделает бесплатно.
" Он хороший мальчик, знаю..."
Айя всё равно не хотел его убивать. Потому что это было бы бесплатно. Потому что начальство, может, и сказало бы "спасибо" или "очень приятно это слышать", но не заплатило бы. А напрягаться задарма... Айя очень дорого стоил.
Внезапно немец напрыгнул со спины, болезненным ударом по запястью чуть не выбил из рук катану и прижал Абиссинца к стене.
Они стояли глаза в глаза и немец чувствовал холодное дыхание Белого на своих губах.
- Убъешь? - Просто спросил Айя. Он не сопротивлялся. Он знал. Шульдих тоже дорого стоит. И ему тоже никто не платил вперед...
"Nein"
Абиссинец помнил, как будет "нет" по-немецки.
- Почему? - Неожиданно спросил Фудзимия. Его холодное дыхание, колеблющийся воздух между губами, чужие рыжие волосы касаются его лица... Чужие руки проводят по щеке, сами пугаясь ответного равнодушия кожи. Нет чувства. Интерес.
- Кроуфорд. - Шульдих прикоснулся языком к верхней губе Айи. " Кроуфорд будет недоволен. Твои рассердятся... Начнут нас потрошить, а у Кроуфорда есть другие дела, он не захочет тратить на вас столько времени... К тому же это очень рискованно. Твои разозлятся, могут убить наших... А американец хочет тебя своим телохранителем. Давно хочет. Всех вас хочет, у Персии раньше никогда не было таких профессионалов. Несправедливо, что такие профессионалы работают на такого идиота, как Персия. Ты хорошо работаешь. Если убъю тебя, он будет раздосадован. Или если убъю тебя, убъю остальных, вместо вас прийдут другие... Прийдется договариваться с ними, а у Кроуфорда есть другие дела... Айя-а-а-а."
Пока немец говорил, Айя не двигался. Но и не слушал. Он просто стоял, а теплые пальцы гайджина нежно, почти бережно чертили невидимые узоры на его щеке.
" Скажи что-нибудь, Белый."
- Отойди. Убери руку. - Каждое слово рождало движение и Шульдиху это очень нравилось. Ему нравилось стоять так близко, чувствовать податливость бледных мягких губ. И осознавать, что на самом деле рядом с ним никого нет. Что Фудзимия сейчас находится в другом измерении. Что он ничего не чувствует и не почувствует никогда. Как и сам немец.
" Говори, Абиссинец. Говори еще..."
- Я хочу, чтобы ты застрелился в свой день рождения.
" У меня нет дня рождения."
- Это будет мне подарок. На похороны.
Красивый рот Абиссинца скривился в подобии усмешки.
" Поцеловать тебя? Хочешь? Давай, чего уж там..." - Немец рассмеялся вслух.
Внезапно Фудзимия ударил Шульдиха в колено и, оттолкнув от себя, резанул катаной воздух.
- Целуйся со своими шлюхами. С женщинами. - Прозвучало, как дружеский совет.
Дружеский совет... Белый не хотел целоваться с немцем. Он хотел, чтобы немец застрелился из магнума. Чтобы Наоэ утонул в разбитом стекле. Чтобы ирландец превратился в бога. Чтобы Кроуфорд взорвался в одном из своих самолетов. Если бы Айя Фудзимия знал, когда у немца день рождения, он подарил бы ему скидку на свои услуги. Или магнум.
"Твоя жизнь - дерьмо." Шульдих сидел на земле, опираясь ладонями о теплый асфальт и улыбался. "Жить в дерьме и постоянно делать вид, что ты чистый... Трудно, наверное, да? В чём ты себя постоянно убеждаешь? Мне просто интересно. Ich bin mindestens, mit mir ehrlich. (Я по крайней мере, честен сам с собой.) Твоя жизнь - дерьмо."
- Знаю. Твоя тоже. - Айя загнал катану в ножны и пошел по направлению к дороге.
"Айя, почему я не могу заставить тебя спрыгнуть с крыши?"
- Потому что ты этого не хочешь.
" Почему?" - Немец шел рядом с Айей и прикуривал новую сигарету.
- Кроуфорд. - Айя передернул плечами. Немец метнул быстрый взгляд на его усталое лицо и не нашел на нем и тени усмешки. Кроуфорд... Неправда.
" Неправда..."
- Ну, скажи уж, раз знаешь.
" Потому что ты уже спрыгнул..."
***************************
- А... Абиссинец, блин...
- Слушаю. Помощь нужна?
- Не-е-е...
- Балинезиец, не забивай эфир, мать твою.
- Я не забиваю... Просто...
- Что?
- Да просто.
- Что просто, кретин?!
- Поговорить захотелось...
- Бомбеец, Абиссинец говорит, выруби этого придурка из эфира, все равно его участок почти чист.
- Бомбеец. Принято.
- Э! Ребята, вы чего! Ребята, не надо!
- Тогда заткнись.
Поскольку ответа от Балинезийца не последовало, стало ясно что либо он действительно заткнулся, либо его убили.
- Сибиряк, говори. - Фудзимия на взводе. Это чувствуется по его глухому напряженному голосу. Ему так и не дали выспаться. Четвертые сутки, а ему так и не дали выспаться. Персия, Персия, Персидский откромленный кошак. Наверное, задался целью проверить - можно ли довести Абиссинца до нервного срыва, просто не давая тому спать. Упадет ли у Абиссинца работоспособность, если он не будет спать? Это очень важно, это - рейтинговый показатель. А Фудзимия у Персии был самым дорогим. По рейтингу Фудзимии всегда был первым, но ведь можно поднять планку еще выше. Вайс и Айя приносят Персидскому откормленному кошаку столько денег... Айя, Ран... Мэнкс просто нещадно имела его эти четыре дня своими отчетами, заказами и ориентировками. Заработал Фудзимия хорошо, но на ногах стоял с большим трудом.
- Трое. Вооружены.
- Что у них?
- Да... Насколько вижу, фигня какая-то. Ничего существенного. По-легкому.
- Точнее можно?!
- Точнее: на троих - три кобуры. Доволен, блин?!
- Доволен, доволен... - Пробормотал Айя. Он не иронизировал, он на самом деле был доволен. Сибиряку не нужно будет помогать. Хотя... Хотя, потребуйся сейчас Сибиряку хоть какая-нибудь помощь, Айя наверняка и пальцем не пошевелил бы.
- Балинезиец, вызывает Бомбеец.
- Ка... кого... те... бе.. надо... малыш... - Прерывистый выдох Кудо в наушниках. Так, понятно, не приставать к человеку - он занят серьезным делом. Или умирает или убивает, или трахается.
- Уже никакого.
Сибиряк широко, щедро размахнулся и расслабленной рукой вспорол подбородок у объекта "номер три", одновременно доставая из его кобуры ствол. Разодранные шейные артерии, мучительная смерть в течение получаса. Хидака его потом пристрелит, чтоб не мучился. В конце-концов, у Кена тоже есть сострадание...
"Номер один" и "Номер два" повыхватывали свои пушки и со страху начали оголтелую беспорядочную стрельбу. А Сибиряк спокойно сидел за какой-то арматурной балкой этого заброшенного завода и считал чужие патроны.
"Клацк, клацк, клацк"... Холостые. Это называется "Ooops, не рассчитали..." А вот не нужно быть такими нервными. Нервные клетки не восстанавливаются. Хотя, какая вам теперь разница.
Кен небрежно, даже как-то лениво высунулся из своего убежища и, не целясь, подкосил сразу обоих.
- Сибиряк говорит. Чисто.
Сзади хрипел "Номер Три", болтающимся порванным языком напоминающий собаку.
- Бомбеец на связи. Абиссинец разошелся. Помоги.
Кен снова не стал целиться.
- Сибиряк говорит. Кому помогать? Плохо разошелся?
Разрядил всю обойму. Хрип задохнулся кровью.
- Бомбеец на связи. От него... От его "объектов" шума много. Успокой.
Вытер рукоять и курок пистолета подолом рубашки убитого и отбросил ствол в сторону.
Сказать, что Абиссинец разошелся - значит незаслуженно опустить его. Он не "разошелся", он натурально методично зверствовал.
Кен стоял, прислонившись спиной к какому-то развалившемуся заводскому станку и грязной тряпкой чистил лезвия багнака, пытаясь стереть с них запекшуюся кровь.
- Ты что это вытворяешь? - закончив, спросил он.
Айя не ответил, отрубая жертве еще один палец. Несчастный даже орать не мог - Фудзимия аккуратно перерезал ему связки.
- Айя, успокойся, а... - Неуверено предложил Кен.
- Я. -Взмах катаны. - Хочу. - Рассекаемая плоть большого пальца. - Спать. - Безумные глаза жертвы, сходящей с ума. Мутные глаза убийцы. Глаза росы фиалкового цвета...
Хидака осторожно, очень осторожно приблизился к беснующемуся Фудзимии и молниеносно перехватил чужие тонкие бледные запястья. Захват у Хидаки был железный, хрен вырвешься. Правой рукой мягко похлопал Айю по плечу:
- Тс-с-с, всё, всё... Тихо, тихо, сейчас вернемся и ляжешь спать... Никто к тебе сутки не подойдет... Тихо, тс-с-с, все хорошо...
- Кен, ты идиот... - Негромко прошептал Айя и, высвободившись, одним ударом отсек "заказанному" голову. - Ничего хорошего...
- Да. - Легко согласился Кен. Айя внезапно затрясся мелкой дрожью, словно его пробил озноб. Сибиряк обхватил его за плечи и принялся растирать руками, словно полотенцем. - Да, все плохо. И спать хочется.
- Хочется. - Подтвердил Фудзимия, закрывая глаза. Он уткнулся лбом в Хидаковское плечо, руки безвольно повисли вдоль тела, но... Но рукоять не выскользнет из пальцев, даже если Абиссинец сейчас впадет в кому.
- Хорошо смотритесь. - Йоджи хотел хохотнуть, но сбился и закашлялся. Кен ничего не ответил, но и отходить от Фудзимии не стал.
- Это он сделал? - Кудо подошел поближе к растерзанным телам.
Хидака кивнул, провожая Балинезийца глазами.
- Хм. - Йоджи достал сигарету и, не прикуривая, прикусил ее зубами. - Профессионально. Ирландец сделает себе харакири от зависти, ей-богу.
Убитых было двое. С первого Айя местами снял кожу. У второго остался только один палец из двадцати. Да и тот только на две фаланги.
- Он... Того... - Кен слегка встряхнул Фудзимию и тот приподнял голову, приоткрывая воспаленные глаза. Йоджи поймал его темный усталый взгляд из-за Хидаковского плеча.
- Очередной наркоторговец, рабовладелец, растлитель малолетних, вор, убийца, насильник, безумный ученый-генетик или просто не там перешел улицу. - Кудо отвел глаза на голову убитого, не выдерживая тусклого взгляда Фудзимии.
- Хм.- Невнятно отозвался Айя. - Нужное подчеркнуть... Кудо, с кем ты там трахался?
- Я пошел за машиной. - Хидака усадил Абиссинца на грязный заводской пол и неторопливо пошел к выходу.
- Я не трахался.
- М-м-м. - Айя устроился поудобнее, закрывая глаза.
- Я на работе такими вещами не занимаюсь. Я ответственный.
Йоджи втянул в рот сигарету и, методично прожевав ее, проглотил.
- Это что? - Засыпая, пробормотал Фудзимия. Он не удивился. Просто... заметил.
- Курить бросаю. - Коротко огрызнулся Кудо. - Бомбеец, ты где там застрял?
- Щаз буду...
- Малыш, мы волнуемся. - Это было правдой. Все всегда волновались за малыша. Семья из троих мужиков и у всех принято волноваться за малыша. Единственное чадо, так сказать. И дело не в том, что малыш слабее или моложе. Дело в том, что... Это как сигарета после плотного ужина. И можно себе позволить, и отказаться не можешь, да и отказываться как-то не хочется. Привычка.
- Щаз буду.
- Какого хрена ты там делаешь?
- Шварц.
Фудзимия в одно движение оказался на ногах, рядом с Кудо.
- Бомбеец, они что... Они с тобой что-нибудь сде...
- Тихо. - Перебил Цукиено. - Тихо, они заказ отрабатывают.
- А ты какого хрена там сидишь? Ноги в руки - и линяй оттудова!! - Кудо не сделался потише. Айя поморщился. Громкие звуки раздражали его. Он вспомнил, что у убитого им мужчины еще остался один палец...
- Не могу.
- Заметят?
- Нет... - Нехотя признался Оми, - Интересно...
Кудо переглянулся с Айей. У Фудзимии потрясающие блестящие фиолетовые радужки... Это редкость. Подобное отклонение от нормы возбуждает. Если бы Кудо был женщиной, то он подумал бы именно об этом... А так он думал о том, что у Цукиено теперь будет такой же отчужденный препарирующий взгляд. Только не фиолетовый, а синий... Впрочем, по цветовой гамме это где-то рядом.
Так они и стояли с минуту, смотрели друг другу в глаза и чувстовали, что пол превращается в карусель. И крутится, и крутится, а они не двигаются с места. Потому что сойдешь - вылетишь... Оми.
Йоджи сглотнул и севшим голосом приказал:
- Бомбеец. Уходи оттуда.
Айя отвернулся.
Бомбеец...
Цукиено теряет невинность. А они двое подглядывают за этим в замочную скважину и орут "Не забудь про презервативы!"...
Айя отвернулся и сел на пол.
Все взрослеют. Оми взрослеет. У него проявляется профессиональный интерес... Он забыл про презервативы. Он больше не будет предохраняться. Он так решил. Он тоже хочеть занимать первое место в рейтинге...
- Да пусть смотрит. - Раздалось со стороны входа.
Йоджи снова полез за сигаретой, краем глаза наблюдая за Абиссинцем, прикорнувшим у стены.
- Что ты здесь забыл, Кроуфорд? Твои ребята в соседнем здании.
Брэд сдержанно улыбнулся:
- Пришел проследить, что с вашей стороны не последует никаких неожиданных действий.
- Ну, следи, предсказатель херов. Вот например... - Йоджи великодушно повел рукой в сторону Абиссинца, - ...с его стороны уже вообще никаких действий не последует.
Кроуфорд скользнул взглядом по отрубившемуся Фудзимийе и спросил:
- Ранен?
- Нет. Спит.
Кроуфорд рассмеялся в голос:
- Спит?
- Тс-с-с-с. Не буди, если тебе дороги твои пальцы. - Предупредил Кудо. Присутствие Шварца раздражало его. А Фудзимие было пофигу. Он чувствовал телом пристальный взгляд Брэда, но ему было пофигу.